всю субботу я провалялась на шезлонге в тени раскидистой яблони, читая "Гойю" Фейхтвангера, объедаясь сочными спелыми плодами и крыжовником
когда я уставала и закрывала глаза, они поочередно подходили ко мне и целовали то лоб, то веки, то поправляли растрепанные локоны и смахивали муравьев, заползших на щеки.
время от времени он садился рядом, и неподвижно сидел; слегка задирая платье, поглаживал мои колени, бедра, живот, накрывал ладонями пальцы, поочередно прикладывая их к губам
я недовольно ворочалась и чесала нос, а она уже бежала ко мне со стаканом холодного лимонада, и поила меня, спрашивая, как ее спящая красавица себя чувствует, не жарко ли ей, удобно ли

только когда сумерки сгустились над садом, я стряхнула с себя ленивую праздность и мы побрели к лесу
воздух был наполнен смолистым хвойным ароматом, и мы медленно шли по протоптанной дорожке, взявшись за руки в полном молчании, пока не наткнулись на широкую ровную поляну, поросшую лещиной

они были пугающе красивы в холодном свете луны, пронизанные мистическим магнетизмом - такие манящие, веющие внутренней силой и спокойной зрелой сексуальностью;
они любили меня, они меня баловали, нежили.
я была их трогательной девочкой, их птичкой;
они видели меня мягким свежим бризом, ласковой и наполненной, улыбающейся, счастливой;
они видели как я люблю и забочусь об их чаде, как с радостью занимаюсь садом, как чудесно обращаюсь с их сестрой, родителями, котами, как любовно улыбаюсь им утром и зарываюсь лицом в их волосы, хитро щуря глаза

когда мы вместе, воздух пронизан электричеством
они любят меня такой, какой видят, какой я кажусь им, какой я им себя показываю
они не знают от меня желчи, не знают злости, цинизма, не знают манипулятивности, яда и властности

когда я с ними, маленькая гадюка заползает в темный уголок и сворачивается клубком; уставшая, сытая, потерявшая бдительность, она тихо ждет своего времени:
времени, когда первая волна неконтролируемых эмоций пойдет на спад и она сможет выползти из норы на сухую каменистую почву рациональности

и, хорошенько проголодавшись, полакомиться

Мне понадобилось два десятка лет, чтобы наконец понять, что жить, сука, просто.

Сидя в засранной электричке и улыбаясь во весь рот.
Идиот.

И если в тебе нет ничего, кроме всеобъемлющей печали, многое ли ты сможешь дать тем, кто тебя любит?

разукрась мою жизнь красками
ворвись в нее с попутным ветром
стань моей путеводной звездой
вытащи меня из этой пропасти

Помню, как ты спросила у меня, кем я на самом деле себя ощущаю. Какие попало слова растерянно шлёпнулись на пол, но в тот момент у меня было жутковатое ощущение, что ты видишь моё настоящее лицо - точнее(?), его отсутствие, или лучше сказать - аморфное нечто, которое и составляет основу всей вереницы видимых форм, которые оно принимает.
Я и то, и это - и ничто из.

Вспоминаю этот эпизод и чувствую себя домом, за изменчивым фасадом которого - пустые комнаты, но каждый, кто заглядывает в окна, непременно проецирует свой вариант меблировки, соответствующий его представлениям, ведь никому не приходит в голову, что мне по-настоящему нравится гулкое эхо от моих танцующих шагов по всюду свободному от хлама пространству.

Иногда мне кажется, что, отказавшись от установленной самоидентификации как от ограничителя, я чересчур всё для себя упрощаю.

Поняла: любимый человек должен меня вдохновлять и быть чаще заодно со мной, а не против.

ты только никому не говори.
я люблю эту комнату, с обшарпанными стенами - исписал их стихами Маяковского и радуюсь. люблю запах жженых спичек.сигарет.люблю пить портвейн.люблю жить в России, хоть это и не модно.люблю эти гнилые дворы с алкашами, бары с алкашами, концерты с алкашами.мне не в падлу отдать последние деньги алкашу на портвейн.люблю это упадничество и экзистенциализм.люблю сидеть на лавке в час ночи и слушать песни алкашей.люблю алкашей.люблю все разрушенное и сломленное.в этом особая романтика и тоска.
люблю свои порванные кеды и застиранную толстовку, они прожили со мной около пяти лет, люблю капли портвейна на них.даже ту старую бабку с первого этажа, что вечно орет на алкашей и на меня, тоже люблю.
люблю эту жалкую свободу со стороны пропитой и утерянной навсегда молодости.
я люблю.
ты только никому не говори.

Катагеластицизм – нездоровая склонность к высмеиванию других людей.
Хе-хе-хе.

жрать, гулять, снова жрать, высыпаться. как будто я многого прошу

Однажды ты проснёшься и поймёшь -
лето.
И не только за окном, но и на душе.

Мы живы, пока жива память о нас.
Он часть меня. Он проживет со мной еще одну жизнь.

хочется смеяться над своей неидеальностью. распирает прямо заржать в голос, чтоб соседей перепугать. мне так хорошо сейчас, что хочется побежать по траве, которая растет на анниной горе, босиком. вниз или верх, хотя лучше вниз. и закричать, что угодно, но главное погромче, чтобы выпустить из себя свою небесную душу, за которой не успевает земное тело.
она бы полетела куда-то за поля, облетела бы все кругом, а потом вернулась бы ко мне успокоенная, успокоила бы меня.
я бы упал на прогретую летнюю траву, распахнул бы руки, представил бы, что это не руки вовсе, а иллюзорные крылья. и дышал бы, дышал, пока солнце не село.
и только после этого, я бы, может быть, разрешил себе проснуться.